Алексей КОБЕЛЕВ, 7 декабря 2014. Версия для печати
Обращаясь к теме этого материала, я вынужденно вступаю на территорию слухов и домыслов. Дело в том, что анализ сюжетов мультфильмов на предмет поиска скрытых символов в принципе неблагодарное дело, потому как не так уж и трудно нарыть того, о чем авторы и не задумывались. С другой стороны такая работа позволяет определить те скрытые подтексты сюжета, которые возникли подспудно, неосознанно или неумышленно. В частности увидеть в мультфильмах следы событий из жизни сотрудников анимационных студий. Но ближе к делу.
Известно, что замечательный мультфильм «Лис и Охотничий пёс» знаменит в основном тем, что стал первой большой картиной нового поколения диснеевских художников. Появившись в 1981 году, картина добилась заметного коммерческого успеха. И не мудрено, ведь основная тема мультфильма о повзрослевших друзьях, вынужденных стать врагами, не может не трогать. Однако мало кто акцентирует внимание на параллельной сюжетной линии. Речь идет о теме передачи опыта и подготовки собственной смены. Старый пёс Чиф не очень-то жалует молодого щенка Коппера, но почти инстинктивно покровительствует ему. Важно, что, отправляясь на охоту с хозяином, именно Чиф занимает место на переднем сидении автомобиля, ведь это место он давно заслужил. По возвращении с охоты Хозяин усаживает на переднее сидение уже юного Коппера. Чифу же достается место в кузове машины. Уж не на диснеевских ли «стариков» здесь намекают авторы анимационной картины? Ведь именно в конце 1970-х годов диснеевские ветераны начали уходить в отставку, уступая свои должности молодой смене.
В 2000 году несколько художников флоридской студии Disney во главе с великим аниматором Марком Хенном сняли одну из самых проникновенных диснеевских короткометражек в истории. «Джон Генри» по мотивам негритянских легенд, выполненный в нарочито архаичной манере рисунка, повествует о строительстве трансконтинентальных железных дорог в США и жестоком соревновании способностей богатыря Джона Генри с холодным металлом паровой машины. По сюжету мультфильма победа «железного коня» сулила обычным рабочим потерю рабочего места и крушение надежд на получение личной земли. Ясно, что незнающая усталости машина намного эффективнее человеческих рук, однако великий Джон Генри способен доказать обратное. Поразительно, что этот стилизованный десятиминутный мультфильм появился на фоне объявления руководства Disney о первой волне широкомасштабных увольнений среди художников традиционной анимации.
Тему бесчувственности новых технологий косвенно поддерживали и сразу несколько больших диснеевских мультфильмов. Конечно, слепые в своей ярости и жестокости монстры «Геркулеса» и «Атлантиды» (Гидра и Левиафан) выполнены средствами компьютерной анимации лишь в виду технологической сложности, однако в этом факте нельзя не заметить и скрытый символизм, как-то олицетворение бесчувственного объективного зла в традиционной анимации именно с компьютерной графикой! Не случайно эмоциональных и порой сумасшедших злодеев диснеевских рисованных лент продолжали рисовать традиционными средствами.
В контексте изображения на экране бесчувственного зла нельзя не вспомнить и один недиснеевский мультфильм. В картине Дона Блата «Титан: После гибели Земли» раса инопланетян дреджей, преставляющая собой единый, могущественный, но застывший в своем развитии энергетический организм, стремится уничтожить расу людей, которая символизирует живую интуицию, творческий поиск, прогресс. Стоит ли уточнять, что дреджи в «Титане» были исполнены средствами компьютерной графики?
В книге «The Men Who Would Be King» Николя Ля Порте высказано прелюбопытное наблюдение. Миссия Моисея по освобождению евреев из египетского рабства в мультфильме «Принц Египта»(1998) студии DreamWorks перекликается с попытками руководителя этой студии Джеффри Катценберга, уволенного со студии Disney в 1994 году, переманить под своё крыло лучших диснеевских аниматоров. С известной долей метафоричности можно представить самого Катценберга в роли Моисея, а его бывшего босса Майкла Айснера — в роли неуступчивого Фараона: «Отпусти мой народ, Майкл!»
Напоследок хочу включить в подборку пример символизма из анимации, которая, по-моим меркам, никак не относится к про-диснеевской. В книге «Магия Pixar» Дэвид Прайс формулирует идею мультфильма «Рататуй»(2007) следующим образом: «творческий талант, каким бы ни был его источник, должен высоко цениться». В противном случае всё медленно, но верно приходит в упадок. С точки зрения Прайса, ресторан «Gusteau's», теряющий звёзды, из-за того, что живёт прошлыми идеями и зарабатывает на славе своего основателя, может служить метафорой для компании Disney в эпоху последних лет власти Майкла Айснера.
Однако, метафора становится ещё более очевидной, если с рестораном «Gusteau's» соотнести всё ту же анимационную студию Disney конца 1970-х годов, медленно угасавшую после ухода из жизни Уолта. Стоит вспомнить, что режиссёр «Рататуя» Брэд Бёрд работал на студии Disney именно в те годы, но не нашёл выхода своим талантам — его и нескольких других молодых выпускников Калифорнийского института искусств посчитали самоуверенными выскочками. Курьёзно, что Бёрд и группа его сторонников вызывающе называли себя Крысами!